Пешки - Страница 71

— Этих буди, — раздался спокойный, почти замогильный голос с кровати Ихвора.

— Д — давай т — ты? — с надеждой прошептал Адрий.

В ответ из‑под покрывала высунулся обрубок руки, очевидно пострадавший коллега хотел одним красноречивым жестом выразить своё отношение к ситуации, но забыл, что лишился кисти.

Два оставленных для подстраховки мужика, так же не пожелали пробуждаться с первого раза, но подозрительный шум сверху послужил лучшим доказательством. Тихонько ругаясь и путаясь в ногах, сонные и злые заговорщики нехотя вывалились в коридор проверять таинственного посетителя, пренебрёгшего входными дверями, на которых было установлено оповещающее заклятье. Адрий предусмотрительно затворил за ними дверь и непроизвольно осенил себя защитным знаменем, ощущая, как всё ближе становится перспектива окончательного воцерковления.

Наверху хлопнула дверь, раздался пронзительный женский вопль и звук удара, растянувшийся чередой глухих хлопков и стонов по всей лестнице от второго этажа до обеденного зала. Молодой чародей поплевал через левое плечо и боязливо высунулся в дверной проём. У подножья лестницы причудливо изломанно, постанывая в спасительном забытье, распластались двое заговорщиков, изукрашенные многочисленными ссадинами и кровоподтёками. Яростно выли безумными койотами оповещалки, пробуждая одну за другой все комнаты, вызывая волну недовольных криков.

Трусливо подавали голоса соседские собаки. По улице в направлении проклятых ворот бежал странный лохматый призрак с огромным баулом из хозяйских простыней.

* * *

Глубокий золотистый оттенок радужки с лёгкими вкраплениями зелёных прожилок и широким ободком цвета гречишного мёда. Длинные ресницы, вычерчивающие обманчивые тени на экзотичном узоре. Эти глаза были по — своему завораживающе прекрасны: сияющие, опасные, звериные. В них отражалась непередаваемая гамма чувств от тихой, покорной обречённости, до жгучей ненависти. Отчаянье смешивалось с непокорным вызовом, болью и настоящей жаждой. Дикая необузданная жажда жизни и тяжёлый немой укор безжалостной Вселенной растворялись в их слегка светящемся золоте.

Яританна Чаронит двумя пальцами прикрыла веки распластанному мужчине. В глубине его глаз её разгулявшаяся фантазия могла обнаружить даже проблески глубокой и всеобъемлющей любви, но для расшатанных нервов это было как‑то слишком. Перепуганная девушка и без того вздрагивала от каждого шороха, покрываясь холодным потом. Предусмотрительно наложенная кем‑то иллюзия вновь обратила котлован в умиротворённо — унылое заброшенное место, полное тишины и благодатного спокойствия. Тонкие потоки тёмных чар нет — нет, а прорывались сквозь плотный заслон мерзким моровым поветрием. И лишь болезненно обострённое сознание духовника вылавливало в тишине этого проклятого места хриплое дыхание мерзких тварей, упрямо цепляющихся за гладкие стенки котлована. Девушка буквально затылком чувствовала их голодные алчные взгляды, четвертующие слабый женский организм.

Глаза снова открылись, упрямо таращась на чародейку, словно в ней были все причины мирового зла. Яританна нервно передёрнула плечами и прикрыла глаза умирающего ладонью. В том, что задание младшего Важича закончится печально, сомнений у духовника практически не было. Она была пессимистична от природы и поэтому не слишком расстраивалась неудачам. Конечно, перед своим уходом травница дважды заговорила кровь над больным и с боем втёрла ему в дёсны кашицу из какого‑то местного растительного анестетика. Только Чаронит не слишком полагалась на удачу и после ухода наивной компаньонки предусмотрительно наложила обездвиживающее заклятье. При всей своей эрудиции и сообразительности упокаивать подвижного упыря ей совершенно не льстило.

«Так, Тан, не накручиваем себя больше необходимого. Если бы твари хотели уже давно смогли бы выползти и догрызть пока тут под боком такой аппетитный окровавленный человек и практически с обнулённым резервом. Кстати, да… куда же это он так умудрился поизрасходоваться. Не на созыв же монстров. Хотя…»

Яританна убрала руку и, оттянув веко, заглянула в золотистый глаз мужчины.

«Не — е-е. Он забавы ради кувыркаться с тварями не станет, даже если упоить прилично. Опломбировать что ли пытался? Глупо. С таким радиусом и концентрацией наводить резонирующий купол в одиночку всё равно, что топиться в душе. Не стал бы рассудительный, опытный чародей с толикой здорового цинизма на подобное размениваться. Н — да — а, этот, может, и стал бы. Ой, дура — а-ак…»

Глаза буравили её с немым укором, поэтому девушка снова их прикрыла, дабы не расстраивать себя по пустякам.

«Кто‑то же их сюда вытащил. В жизнь не поверю, что такое богатое урочище само собой нечистью заросло, а Совет ни слухом ни духом. Парни? Кишка у них тонка самостоятельно такую цацу, как телепорт смастерить. Поверю ещё, что подури старый артефакт активировали, только откуда в этой глуши могли затеряться артефакты такого уровня. Опять‑таки, если не виноваты, то и по шеям получать не должны. Чего тогда куратора бросать. Не дураки ж они с его папенькой разбираться. Куда же делись остальные охламоны? Один, допустим, отправился на корм умрунам, если судить по остаткам конечностей, но остальные четверо должны спакойненько бегать по округе. А вместо этого всякие психи в респираторах. Кстати, да. Он мог здесь проводить свои эксперименты, когда появились наши и что‑то срезонировало. Это ж какую — такую дрянь нужно было выводить, чтобы ТАК срезонировало…»